A Sinistra | А Синистра | Левый Путь - Виктор Олегович Пелевин

Моя голова опять закружилась на миг. Я покачнулся и чуть не упал. Когда я пришел в себя, Эскал стоял в нескольких шагах, держа в руках маску капитана.

Я поглядел в зеркало – и с облегчением увидел себя прежнего.

Надеть такую маску я мог и сам. Но чтобы снять ее, видимо, следовало знать какое-то заклинание – те слова, что бормотал Эскал, запуская пальцы мне под кожу.

Или он просто дурил мне голову?

– Снять маску может только тот, кто знает секрет? – спросил я.

– Только знающий, – кивнул Эскал.

– А в чем секрет?

– Я уже сказал. Маска не от мира сего…

Эскал говорил загадками, но я вдруг понял, о чем он. Это было настоящее прозрение – острое и быстрое, как удар рапиры.

«Капитан» был своего рода идеей. Вернее, целым их списком. Не особо возвышенным, конечно: усы, гербовая одежда, лихой воинственный вид и так далее – но тем не менее. А идеи хранятся в особой кладовой, которую я недавно проинспектировал лично. Видимо, маска существовала одновременно и там, и в нашем мире. На этом и строилась магия.

Эскал умел многое. Он был опасным соперником. Далеко не факт, что мне удастся его убить. Но постигнутое мною про его маски давало мне шанс.

Теперь я был уверен, что Эскал – самозванец, носящий маску умерщвленного герцога. Этот хитрый и опытный маг сумел захватить власть в Вероне и как-то поладил с Венецией, от имени которой правил.

Или он с самого начала был венецианским шпионом? В пользу последнего предположения свидетельствовали маски.

Такой человек не остановится ни перед чем. В тот день Эскал больше не говорил со мной про гримуар. Но я не сомневался, что скоро это произойдет.

Прошла неделя, и он пригласил меня на очередную попойку. Нам накрыли прекрасный стол. Вино Эскал всегда отбирал лично, и в этот раз оно было просто неземным – похоже, из лучших запасов.

Он мог много пить, не пьянея – но то же умел и я. Наконец, когда мы прилично набрались, он накрыл мою кисть ладонью, посмотрел в глаза и прошептал:

– Марко, ты покажешь мне гримуар?

Я понял, зачем он взял меня за руку. Он хотел проверить, не вздрогну ли я, и одновременно следил, не дернутся ли мои веки. Он знал толк в допросах, и было ясно без напоминаний, что в следующий раз мы можем вернуться к этой теме в пыточном подвале.

Я не вздрогнул, потому что ждал этого разговора.

– Если вы так прикажете, ваша светлость.

Эскал выпучил глаза и недоверчиво хмыкнул.

– Я думал, ты начнешь отпираться, и у нас будет долгая неприятная беседа…

– Отпираться бесполезно, ваша светлость. Я знаю, что вы способны проникнуть в истину. Какой смысл лгать? Это только ожесточит ваше сердце. Единственной моей защитой является ваше благоволение.

– Ты верно рассуждаешь, Марко, – сказал Эскал. – Останемся друзьями. Принеси книгу прямо сейчас. С тобой отправится стража, так что не пытайся удрать. Когда вернешься, продолжим пир.

Я не мог вынести настоящий гримуар из дома при всем желании – но герцогу незачем было это знать.

– Как будет угодно вашей светлости.

Эскал отправил со мной двух убийц – тех, что помогали с алхимической возгонкой. Мне даже не пришлось вести их в свою студию. Сумка с астрологическим трактатом уже ждала в прихожей.

Я подготовился как мог. Дальнейшее зависело от случая.

У дверей в покои Эскала меня обыскали – по обыкновению тщательно. Осмотрели и книгу в моей сумке: немой флорентиец пролистал ее, чтобы проверить, не спрятано ли лезвие между страницами.

Эскал ждал за тем же столом, где я его оставил. За это время он не притронулся к бокалу – я запомнил, сколько там вина. Волнение мое, вероятно, было заметным, но понятным.

– Нужен пюпитр, – сказал я. – Специальная подставка для книги.

– Сейчас, – кивнул герцог.

Он подошел к дверям, позвал слугу и отдал необходимые распоряжения. Этого времени хватило мне, чтобы достать из обложки иглу и спрятать ее в рукаве.

Когда пюпитр принесли, я торжественно поставил на него книгу. Эскал поглядел на меня с улыбкой – и надел на руку тонкую кожаную перчатку.

– Будь на обложке яд, – сказал я, – я отравился бы сам.

– Ты мог принять противоядие. Что теперь?

– Теперь, ваша светлость, следует простереться перед книгой три раза. Это условие действует даже для земных владык. Если вам угодно, я могу закрыть глаза…

– Нет, – ответил Эскал. – Смотри на здоровье, Марко. В вопросах тайной науки я не гордец.

Должен сказать, что простирания я добавил исключительно для собственного удовольствия – хотелось посмотреть, как Эскал выполнит это упражнение. Он справился довольно проворно. Когда он поднялся на ноги, я держал иглу в пальцах, скрывая ее в ладони.

– Могу я открыть кодекс? – спросил Эскал. – Надо ли произнести перед этим тайные слова?

– Следует сказать: «Вверяю себя духу книги», – ответил я.

– Вверяю себя духу книги, – повторил Эскал и раскрыл кодекс. – Тут какие-то планетные сферы, ты уверен…

Договорить он не успел – я воткнул иглу ему под лопатку. Так, чтобы чуть-чуть не достать до сердца.

Эскал повернулся ко мне. Он успел взяться за рукоять висящего на поясе кинжала и даже вынул его до половины – но яд уже подействовал, и он, хрипя, повалился на пол.

Нельзя было терять ни минуты.

Я не знал, что произойдет с маской, когда он умрет. Но пока он был жив, шанс оставался.

Может быть, Эскал и не лукавил, говоря про особое заклинание, без которого маску не снять. Но это его способ общения с силами. У меня он был другим.

В чем заключался смысл слов «эта маска не от мира сего»?

Маска походила на монету, стоящую на ребре. Касаясь человеческого лица, она уходила в идеальный мир, выворачивая в наш соединенную с ней идею. Значит, чтобы снять ее, надо было проникнуть в идеальное пространство. То самое, куда я путешествовал, знакомясь с Весами и Луной.

Именно туда ныряли касавшиеся моего лица пальцы Эскала. Ему требовалось заклинание, а я умел делать такое и сам – меня научил гримуар. Разница была в том, что прежде я путешествовал в иные миры всем телом, а сейчас следовало погрузить туда лишь…

Стоп, а разве я действительно переносился туда телесно? Я перемещался